В основе постановки — пьеса выдающегося польского драматурга Витольда Гомбровича. Гротескную историю королевской семьи, в которую попадает замкнутая девушка Ивонна и становится катализатором всех внутренних конфликтов, Яжина понимает через семью самого автора пьесы — классика мировой литературы, взявшего прототипы действующих лиц из своей жизни и детства. Заострённые характеры персонажей Гомбровича заставляют пьесу балансировать между комедией и психологическим триллером, и это сочетание является для Яжины основным элементом, позволяющим раскрыть все социальные и этические проблемы, заложенные в тексте.
Главным вопросом для режиссёра становится взаимодействие общественной системы с бессильным человеком, не умеющим и не желающим находиться в ней и жить по её законам.
«Я не понимаю, почему люди не развиваются с веками, – говорит режиссёр. – Техника и цивилизация находятся в постоянном быстром процессе эволюции, и мы, казалось бы, должны быть более опытными и приближенными к естественной человеческой сущности. Но на самом деле, мы потеряны в этой системе. Гомбрович всегда обращается в пьесах к маскам, но мне кажется, что это не просто приём или театральная метафора. Маски – это метафора всего окружающего мира, вынужденного жить по неестественным законам системы».
Для участия в спектакле Яжина выбрал больших мастеров современного российского театра — Александра Феклистова, Агриппину Стеклову, Сергея Епишева, и совсем молодых артистов, уже зарекомендовавших себя в театре и в кино. Роль Ивонны, одну из самых сложных в мировой драматургии, роль главной героини, которая не произносит на протяжении всего действия ни слова, исполняет Дарья Урсуляк, с успехом сыгравшая в сериале «Тихий Дон», а Михаил Тройник — звезда труппы театра «Гоголь-центра», выступает в роли принца Филиппа.
Работа Гжегожа Яжины с актёром во многом строится на постоянном диалоге и импровизации — режиссёр никогда не представляет финального эскиза той или иной сцены, оставляя исполнителю право наполнять действие своими эмоциями и ощущениями, если они не противоречат общей концепции и не выходят за рамки актёрской «правды»: «Я не люблю как таковое „мастерство актёра“. Для меня важнее кинематографическое восприятие игры. Зал всегда чувствует, где актёр играет, а где существует естественно. В театре и так слишком много лжи. Столкновение эго актёра и эго режиссёра — это должно остаться в XX веке. Сегодня на сцене нужно быть предельно честным».